Яна Кудрявцева: Я просто влюбилась в Арктику

Вы провели 17 лет в компании IBS, придя на должность стажера, достигли топовой позиции в HR… И вдруг уехали в Арктику руководить школой. Зачем?

В вашем вопросе уже есть половина ответа (улыбается). Наверное, просто пришло время для логического завершения карьеры длиной в 17 лет.

После долгой работы в большой корпорации — почему именно школа?

В тот момент, когда надо было принимать решение, было не так много направлений, которые бы действительно вызывали во мне такой большой интерес, и веру в то, что можно сделать нечто совершенно невероятное и необыкновенное. Мне кажется, что человеку, как и я, выросшему в IT, очень сложно поменять индустрию. Что может быть интереснее, чем IT? Наверное, только образование, решила я.

Вы в детстве мечтали стать учителем?

Я филолог-лингвист, закончила МГУ, и у меня в дипломе написано «преподаватель русского языка и литературы». И невзирая на то, что до недавнего времени, моя профессиональная деятельность была связана совсем с другим, я никогда не жалела о выборе своего образования. Сейчас учительский кусочек моей деятельности совершенно прекрасен. Это еще одна яркая лента, вшитая в узор, из которого складывается моя жизнь.

Яна, вы сказали о логичном завершении карьеры. Это значит, что с HR все кончено, или есть все-таки надежда вернуться после школы обратно в корпоративную среду?

HR в чистом виде, изолированный от других бизнес-функций, закончился для меня не в связи с переходом в школу, а еще раньше. Я понимаю, что самое вкусное, чем можно было заниматься в бизнесе, было для меня сочетание HR и маркетинга, чем я занималась последние три года. Все самые интересные вещи происходили в поле моего зрения и с моим непосредственным участием. И наверное, когда у тебя все так замечательно, в какой-то момент надо выдохнуть, потому что адекватной скорости дальнейшего движения внутри этой или какой-либо другой корпорации уже не получается. Мы с коллегами обсуждали разные возможности развития, и вот победила школа (смеется).

Я впервые слышу, чтобы HR одновременно управлял и маркетингом. Это был эксперимент?

На нашем рынке это встречается редко, а за рубежом это более частотное сочетание. Может, не в столь явном виде, потому что моя должность называлась «директор по персоналу и маркетингу», и это вызывало традиционные вопросы. Изначально это был эксперимент, на который мы решились в компании, и он показал свою высокую степень прагматики. HR в IT – это точно на 50% маркетинг. Это два крыла, которые совершенно про разное только на первый взгляд. В сегодняшней реальности такое соединение компетенций очень сильно обогащает HR и порождает новую междисциплинарную функцию. Я не готова говорить так же уверенно про все индустрии: добычу, производство — но в высокоинтеллектуальном бизнесе это однозначно применимо и дает очень интересный эффект для корпоративного развития и управления.

Было страшно бросать все и переезжать в Арктику?

Наверное, страхов и переживаний совсем нет только у очень особенных людей (улыбается).
Я уже в том состоянии и возрасте, когда могу отдавать себе отчет относительно того, чем мне действительно нравится заниматься и что должно присутствовать в этой деятельности, чтобы давать максимальную отдачу. Среди этих мотивов есть челлендж про перпендикулярность новых задач. Потому что я в своей карьере двигалась линейно по увеличению масштаба и сложности. А здесь такой сдвиг произошел… Действительность, в которой я сейчас нахожусь — это даже не другая планета (хотя наш проект называется MARS), а вообще другая Вселенная. Это отчасти антропологический эксперимент: что будет, если человека, который проработал 17 лет в компьютерной индустрии и достиг определенного уровня успешности, переместить в иную реальность; насколько те компетенции, которые работали в одной реальности, могут быть эффективными в совершенно другой.

Вы так просто и весело об этом говорите…

А по-другому невозможно! (смеется) Я действительно говорю об этом легко, потому что это определенный настрой. Я верю в то, что сознание определяет бытие, а не наоборот. Для меня ключевым критерием всегда было наличие ощущения, что все правильно и хорошо. И бессмысленно обсуждать возникающие при этом сложности, потому что все относительно. Как их воспринимать, так они и будут решаться. То, что идея этого проекта пришла ко мне сейчас, и сложилась поддержка моей семьи, и моих учителей, которые были в бизнесе — случайности не случайны! Дается вызов — даются силы к нему.

Расскажите, пожалуйста, подробнее про ваш проект MARS. Почему он так называется?

MARS – Modern Arctic Russian School – современная русская арктическая школа. Мы придумали такое красивое название, чтобы максимально дистанцировать школу от того состояния, в котором она сейчас находится: малокомплектная, среднеобразовательная, нелицензированная школа в шахтенном поселке. Сейчас она выглядит так, а нам видится возможность создания MARS. Так что название помогает понять, что происходит со школой и куда мы движемся с точки зрения образования. К тому же, это удобно для диалога с нашими ближайшими соседями — норвежцами, поселок которых находится в 50 км от нас. Любое хорошее маркетинговое название решает много проблем.

И тут работают ваши маркетинговые компетенции.

Да, конечно, они помогают. Я ввела название MARS, чтобы было понятно, что внутри проекта есть трехчастная структура. Есть ядро, ориентированное на наших юных полярников — детей, которые приезжают вместе с родителями, работающими по контракту. Сегодня весь наш детский состав острова, включая дошкольников, составляет около 70 человек, то есть у нас уже большая школа. И мы изолированы несколько раз: на острове, от материка; в русском поселке на норвежской территории; для всей российской системы образования. Какое-то время школа в поселке не работала, но не так давно принципиально поменялись обстоятельства жизни на острове, и школа возродилась.

Значит школа сейчас не подчиняется законам министерства образования?

Она сейчас не подчиняется никаким законам. Я надеюсь, что к концу учебного года мы станем обладателями лицензии, и следующий вопрос будет только в аккредитации. Процесс легализации школы стартовал одним из первых, потому что в нашем случае это безусловная необходимость. Причем основной вектор нашего развития — не только получение российской лицензии, но и глобальная интегрированность. Это не научная фантастика, мы физически гораздо ближе находимся к международным точкам присутствия, например, к университету в Лонгйири. Понятно, что партнерские проекты и программы будет проще делать с норвежцами, чем с нашим МГУ.

Яна, почему именно Шпицберген?

Просто я влюбилась в Арктику.

Вы уже были там раньше?

До переезда я была там три раза. Впервые я оказалась там в начале мая как турист и поняла, что мне безумно нравится это место, и я хочу попробовать здесь пожить. Но туда люди просто так жить не приезжают, там совершенно другой настрой. К тому же, надо было как-то обеспечивать себя финансово. И поскольку шахтером я быть не могу, из всех компетенций, которые были мне ближе всего, я выбрала школу.

Расскажите про погодные условия в Арктике. Очень холодно?

Не поверите, я прилетела к вам и увидела снег в Москве первый раз. На острове Шпицберген всегда был довольно мягкий климат благодаря теплому течению Гольфстрим. Среднезимняя температура редко опускается ниже -15 градусов.

Прекрасно, если сравнивать с Москвой. А сколько человек живет на острове?

Шпицберген — это архипелаг с большим количеством островов. Жилой — самый крупный остров, Западный Шпицберген. Он принадлежит Норвегии, и там есть два поселения. Одно норвежское — город Лонгйир, столица острова, там же находится аэропорт. В Лонгйире проживает около 2 500 человек. Но надо понимать, что население на острове очень подвижное, и количество жителей в летний и зимний период различается. Второй поселок Баренцбург, где я имею честь ныне жить и трудиться, принадлежит России, там около 350 жителей.

Как отреагировала ваша семья, когда вам пришла в голову идея перебраться на Шпицберген?

Мои близкие настолько хорошо меня понимают, что не просто согласились с этим экспериментом, а скорее даже поддержали его. Реализация этой идеи — дело рук моего мужа, и моих детей, и моих родителей, и хороших друзей. Это командная работа, потому что в одиночку я бы не справилась. В этом смысле мне повезло.

Получается, вы переехали, а муж и дети остались тут?

Да, наш семейный плацдарм остался здесь.

Надолго?

Предварительная длительность проекта около 24 месяцев, только полтора из которых прошли. Это два цикла по 12 месяцев, потому что изменения, которые запланированы в школе, довольно серьезные, системные и основательные, и они не могут физически произойти за один год. А через два года мы уже сможем понять, есть ли нужный уровень динамики. Его может и не быть, тогда бессмысленно будет продолжать дальше. Включаются законы бизнеса: если ты в какой-то момент понимаешь, что не дошел до определенной точки, то надо сворачивать, несмотря на все сделанные инвестиции. В противном случае все равно проиграешь больше.

Расскажите, как вы проводите свой рабочий день, какие выполняете задачи?

Сразу было понятно, что не обойдется без приезда людей с материка, которые будут усиливать и поддерживать уже сложившуюся команду в школе. Около восьми часов в день я трачу на коммуникацию, рассказы об идее проекта, на взаимодействие с теми людьми, которые заинтересовались или наоборот недоумевают — есть же разные реакции, кто-то напрямую говорит, что это полный бред и выдуманная на пустом месте история. Я договариваюсь о сотрудничестве, стараюсь в рамках технологичности находить совершенно разные формы взаимодействия с теми людьми, которые не готовы приехать (хотя Арктика многих манит сама по себе), но могут быть включены в проект.

То есть школа занимает практически все ваше время?

Сейчас помимо школы в сферу моей ответственности входит еще культурно-спортивный комплекс Баренцбурга. Это две площадки: спорткомплекс и дом культуры — центр притяжения социально-культурной жизни для всех 350 человек, и они переданы мне в кураторство. Кроме того, недавно мы затеяли реконструкцию и перестройку школы, потому что школа изначально находилась в типовом, советском здании детского сада. Уже есть проект, но он архитектурный, а дизайн и декор образовательного пространства — это совершенно иной «вид спорта», который я тоже курирую. Хочется сделать все действительно достойно.

В такой необычной работе вам как-то помогают HR-компетенции?

HR – это базовая компетенция, одна из самых важных для человека, который занимается управлением бизнеса — или, в моем случае, школы. Если ты состоявшийся, эффективный и успешный HR-специалист, значит у тебя есть фундамент, на который ты всегда можешь опереться и рассчитывать на определенный минимум результатов. Дальше его надо обогащать отраслевыми знаниями. Я очень много учусь, консультируюсь, но понимаю, что все ложится на давно знакомые техники. У меня сейчас есть педагогический коллектив, им надо заниматься, создавать команду, мотивировать — ужасное слово, но от него никуда не деться. Можно работать с людьми интуитивно и на ощупь, а можно профессионально, перебирая техники, если какие-то привычные не срабатывают. А в моем случае они не срабатывают, потому что одно дело работать с инженерами или консультантами, а другое — с учителями, которые закончили педагогический техникум в Луганске или Донецке, оказались на острове и сейчас работают учителями в моей школе. В IBS я устраивала очередь на входе, ко мне приходили лучшие сотрудники; здесь я работаю с теми, кто есть — и бессмысленно обсуждать, какая модель лучше или хуже. Это не вопрос выбора, а свершившийся факт.

Наверняка кто-то из наших читателей тоже задумывается о кардинальных переменах в жизни. Можете ли вы дать несколько советов, которые могут поддержать людей на пути к своей мечте?

Когда возникает вопрос и сомнение, это уже достаточный знак, что надо что-то однозначно менять. Дальше вопрос времени. Например, мой проект случился очень быстро: в мае я его придумала, а в сентябре улетела. Но эти три-четыре месяца — это только верхушка айсберга. Работа по пониманию, определению, перебору вариантов может длиться годами, и этого не надо пугаться. Дело не в том, что ты засомневался и принял решение. А в том, чтобы засомневаться и понять, что это нормально, это некий этап — и дальше искать то состояние, когда (щелкает пальцами) оно пришло.